«Из-за действий Елиневского и конкретной группы лиц работа ГП практически приостановлена»

В начале сентября в селе Ястребиное Вознесенского района вспыхнул конфликт на местном государственном предприятии «Зорі над Бугом». Работники ГП вышли под стены административного корпуса и наотрез отказались пропускать нового директора - Сергея Коцюбу. Вместе с сотрудниками протестовал Юрий Елиневский - депутат Николаевского областного совета и уже бывший директор «Зорі над Бугом». Он не прошел по конкурсу Национальной аграрной академии наук, но утверждает, что в самом проведении отбора были допущены ошибки, и его оппонент - Коцюба, стал директором незаконно.

Конфликт растянулся на несколько недель, в течение которых новоназначенный руководитель так и не смог приступить к своим обязанностям, а Елиневский уже успел подать в суд.

Мы решили взять интервью у Сергея Коцюбы и узнать, как развивались события в последние недели на предприятии «Зорі над Бугом».

Как и когда все началось?

9 августа 2021 года закончился контракт у предыдущего директора государственного предприятия «Зорі над Бугом» Елиневского Юрия Юрьевича. В связи с тем, что контракт был на стадии завершения его срока, Национальная академия аграрных наук 19 июля разместила объявление на своем сайте относительно проведения конкурса, где была предоставлена информация о необходимом пакете документов, условиями проведения конкурса, месте проведения, и что должен подать желающий для этого.

Я обнаружил эту информацию и у меня возникло желание попробовать себя в этой сфере. Я подготовил необходимые документы, отправил их туда, составил конкурсное предложение, которое было указано как раз одним из основных условий рассмотрения кандидатов, все это отправил, и второго числа я пришел на конкурс. Было три претендента – кроме меня был Юрий Елиневский и Могила Сергей Николаевич, который на данный момент является юристом данного предприятия. Комиссия зачитала нам информацию о каждом кандидате, и приняла решение допустить нас троих к проведению конкурса.

Что было на самом конкурсе? Вы слышали конкурсные предложения Елиневского и Могилы?

Конкурс проходит следующим образом – в помещении остается один человек, два человека выходят, и этот человек докладывает свое конкурсное предложение присутствующим членам комиссии. Первым там остался Елиневский, потом Могила, потом я. Я зачитал свое предложение, мне поступили вопросы по тематике, я на них отвечал, потом мы вышли, комиссия заседала, потом нас позвали и нам рассказали, что приняли решение рекомендовать мою кандидатуру. Мое конкурсное предложение было лучшим, поэтому меня рекомендовали на должность директора предприятия. У Елиневского, когда при нем зачитали решение, реакция была молчаливой, два человека просто молча встали и вышли из кабинета. Не было никаких возражений.

А чем вы занимались до этого? Елиневский утверждает, что вы были и коллектором, и ликвидатором различных фирм. При этом, он же говорит, что у вас нет опыта.

В моем резюме от 2013 года, которое было найдено в ими интернете, действительно указан факт коллекторской деятельности, но для людей чаще всего это слово имеет негативный окрас. Это не так. Я работал в банковских структурах – в «Райффайзен банк Аваль» и в «Надра банк», конкретно в управлении по взысканию проблемных кредитов, потому что моя трудовая деятельность началась в исполнительной службе. После работы в банках, в моем резюме появилась такая графа. Да, и хотелось бы подчеркнуть, имея опыт работы в подобных структурах, я могу его использовать, если, к примеру, предприятию кто-то будет должен. Я знаю, как это делать законным способом.

А что касается опыта работы в сельском хозяйстве и то, что мне вменяют неопытность в этом вопросе, у меня другое мнение. Директор – это менеджер, прежде всего. Руководителю надо уметь, в первую очередь, выстраивать правильную коммуникацию и контролировать рабочие процессы. И, учитывая все эти моменты, разрабатывать общую стратегию деятельности предприятия.

Вернемся к конкурсу. Вам сообщили, что вы выиграли, соответственно, на следующий день вы поехали на предприятие. Как там развивались события?

После проведения конкурса, в тот же день был дан приказ о моем назначении, тогда же я подписал контракт с президентом академии.

6 сентября я в присутствии представителей Института защиты растений и Нацакадемии аграрных наук прибыл на предприятие. Мы приехали и увидели, что на ступеньках предприятия находится коллектив в числе 15-20 человек, во главе которого стоит сам бывший руководитель Юрий Елиневский. Всего там работает около 80 человек. То есть, это была какая-то часть людей, остальные были на рабочих позициях. Мы подошли к коллективу, я поздоровался, сказал: «Добрый день», они сказали, что у них день не добрый, я спросил, а что случилось, в ответ на это Елиневский первым взял слово и сказал, что коллектив не хочет видеть меня руководителем, они против этого, и вот их позиция выражается в том, что меня просто не пропустят.

Присутствующие рабочие стали высказывать свои версии – кто-то сказал, что их руководитель исключительно Елиневский, говорили, что они меня не признают, что у меня нет профильного образования, нет опыта, я им не директор. Я ответил, что Юрий Елиневский, как заслуженный работник сельского хозяйства, может оставаться почетным членом хозяйства, он может принимать участие в обсуждениях разных вопросов, тем более я, как новый руководитель, могу воспользоваться его советом и так далее, но решение принято другое и руководителем назначен я. Слово за слово, мне вменили, что я ничего не сделал для этого предприятия и почему я стал его руководителем. Основной акцент был на том, что я не имею опыта. Хотя, как известно, сам Елиневский пришел на предприятие, не имея опыта работы в сельско-хозяйственной сфере.

Вы привлекали к конфликту правоохранительные органы?

Да, мы продискутировали непродолжительное время, я понимал, что меня не пропустят в административное здание, а этот факт я должен был зафиксировать законно. Поэтому я вызвал полицию, приехал патруль, я дал им свое пояснение, составили акт, приехала следственно-оперативная группа, зафиксировала правонарушение. После этого я подошел к коллективу и сказал, что благодарен им за их твердую позицию, но я намерен действовать в правовом поле.

На следующий день, 7 сентября, мне нужно было зарегистрироваться как директору в Реестре юридических лиц. Вообще, документы о регистрации готовят на предприятии, но, поскольку меня туда не пустили, я это делал самостоятельно. Я обратился к регистратору, зарегистрировался, полноценно стал руководителем в правовом поле.

Видя, что я столкнулся с сопротивлением, но мне нужно возвращаться туда, находить общий язык и работать, в целях своей безопасности я заключил договор со Службой охраны, чтобы иметь хоть какую-то гарантию своей безопасности, потому что на встрече звучали фразы, что поднимут село, и не бывать никогда тому, чтобы я был руководителем.

Вам сразу же выделили государственную охрану?

8 сентября почти весь день согласовывался процесс предоставления мне охраны, только 4 вечера я получил такое согласование. Я понимал, что, не будучи 2 дня на предприятии, я не могу ждать еще. Я принял решение вместе с охраной и моим адвокатом выехать на предприятие. Это был уже нерабочий день, около 17:30. Мы подошли к предприятию, а я знаю, что до этого его закрыли на ключ, а у предприятия есть фасадная дверь, боковая в столовую, и боковая в какую-то комнату, но я еще не знаю, куда. Я подошел к столовой, подергал ручку, дверь оказалась закрытой, мы возвращались обратно и представитель охраны дернул ручку двери главного входа. Дверь оказалась открытой, мы зашли, поднялись на второй этаж и услышали, что там кто-то есть. Мы увидели бухгалтера – Валентину Ивановну Бугаеву. Она меня узнала, я поздоровался, спросил, где находится печать предприятия, я должен уже иметь ее у себя, чтобы не было подлога документов. Она сказала, что печать у Виталия Елиневского – сына Елиневского, который занимает должность заместителя его. Я набрал его, попросил дать печать. Он просто положил трубку.

А что там делала бухгалтер? Рабочий день на тот момент закончился, как я понимаю.

Это вообще был интересный момент. Сама бухгалтер начала спрашивать, представляю ли я, что вообще такое сельское хозяйство, а я спросил ее, что она здесь делает уже в нерабочее время. Она сказала, что собирается домой, а я смотрю, у нее в руках какой-то пакет с бумагами. Мой адвокат спросил, что она уносит. Она сказала, что это ее черновики. Я сказал, что, как новый руководитель, прошу ее оставить черновики на работе, пока я не разберусь с ситуацией по предприятию. Конечно же, она не хотела расставаться с черновиками, но в итоге мы их положили на стол, и попросил ее выйти. Она возражала, говорила, что боится, что что-то случится с кабинетом, мол, она мне не доверяет. Мы договорились, что закроем кабинет, опечатаем его, ключ я забрал себе.

После этого мы пошли в кабинет директора. Пока мы осматривали помещение, я увидел в окне, что собралась толпа людей, человек 10-15, с ними Елиневский, охрана стоит на входе и никого не пускает. Я позвал через окно Елиневского в кабинет, она зашел, сел на кресло директора, я сел рядом и сказал: «Ситуация такая – я уже на предприятии. Давайте цивилизовано составлять акт приема-передачи, определяйте из числа работников предприятия инвентаризационную комиссию».

Он нормально себя вел? Мы помним, судя по видео из публикаций местных СМИ, периодически Елиневский срывался на крик.

Он пытался себя контролировать, но не всегда это получалось. На мою просьбу войти в конструктив, он ответил, что без своего адвоката, а это Сергей Могила, который также был конкурсантом, он ничего говорить не будет. Мы дождались его юриста, Могила пришел, заявил, что они уже подали иски в суд о том, что мое назначение незаконное, была нарушена процедура, соответственно, я не директор, поэтому общаться со мной не о чем. Тут же подоспел и сын Елиневского, я спросил его по поводу печати, попросил ее передать. Он сказал мне: «Я тебе ее не отдам. Ты никто, ты для меня никто, я тебе ничего не отдам».

Пока мы общались, подъехал глава районного совета – Спартак Гукасян. Возможно, его позвала сторона Елиневских, может нет, не могу утверждать наверняка. Он приехал, зашел, мы познакомились. Он сказал, что просто хочет разобраться в ситуации. Я сказал, что да, я новый директор, показал все мои документы. Он сказал, что выступает за цивилизованное решение, и предложил помощь, если будет нужна. Мы еще раз сказали о том, что нужно создавать комиссию, подписывать акты приема-передачи. Понятно, что разговор об этом было уже по завершению рабочего дня, никто в этот день этим бы заниматься не стал. Я сказал, что сегодня мы уходим, в помещении остаются представители охраны, не просто какой-то частной, а государственной. А завтра, в 8 утра мы приходим, и начинается наша продуктивная работа. Со стороны Елиневского и его команды были возражения, что из-за полицейских и охраны, которые останутся на предприятии, они переживают за имущество, сказали, что у них есть ценные вещи, и они не знают, что с ними за ночь может произойти. Я предложил им забрать их ценные вещи. Елиневский опять проявил лишние эмоции в сторону моего адвоката, начал кричать, кто мы такие, он, мол, тут главный. Мы решили, что мы все выйдем, а полиция охраны будет просто выставлена по периметру. На этом мы договорились, опечатали входную дверь, одна из сотрудниц закрыла ее ключом, на этом мы разошлись.

На следующий день ситуация как-то изменилась?

Ровным счетом никак. В четверг, 9 сентября, мы в 7:30 приехали на предприятие, возле него уже собирались люди. Я обратился к Елиневскому, сказал, что начинается рабочий день и можно уже заходить, работать. В этот момент большая часть сотрудников опять занимает ступеньки, становясь перед полицией охраны, и опять меня не пускают, мол, меня незаконно назначили, я не директор и так далее. Я сказал, что мы этот вопрос уже обсуждали, у Елиневского закончился контракт, я – новый руководитель. Но они продолжали не пускать. Это была самая горячая фаза конфликта, мы дискутировали. Особенно эмоционально вели себя как Виталий, так и сам Юрий Елиневский, некоторые сотрудники тоже кричали.

Позже, кстати, я узнал со слов местных жителей, что те, кто кричал, вообще не имеют отношения к предприятию, они просто были, наверное, в качестве поддержки. А может и нет.

Какие вообще претензии людей? Ну, хорошо, по их мнению вы не директор, но вы же выиграли конкурс.

В основном, они говорили о том, что будут обращаться в Национальную аграрную академию наук по поводу разъяснения им процедуры, мол, как это так, я без опыта работы, но стал руководителем. Я сказал, что это их право, но предприятие должно работать. Они сказали, что понимают, но все равно не пустят меня. Разошлись мы на том, что они будут создавать инициативную группу, у которых было намеренье поехать в следующую пятницу в Академию аграрных наук, а я со своей стороны опишу сложившуюся ситуацию и также ее доведу. Я составил письмо, отправил его в Академию, мне пришел ответ, что мое конкурсное предложение было лучшим, поэтому я победил, я – действующий директор предприятия. Инициативная группа, в итоге, поехала в Киев, но не в Академию, а в Верховную Раду, где у них была встреча с народными депутатами.

В пятницу, 10 сентября, получив ответ Академии, я снова приехал на предприятие. Часть коллектива стояла возле предприятия, у здания бывшего клуба. Я им зачитал письмо Академии, разъяснил их позицию, мол, Академия говорит, что я руководитель и никаких ошибок нет.

Получил ту же порцию возражений. Я еще раз им объяснил, что они имеют право иметь позицию, но уже пятый день моей работы, а я до сих пор не имею физической возможности приступить к своим обязанностям. Поэтому я принял решение поехать на животноводческий комплекс, на тракторную бригаду, чтобы осмотреть. Работники сказали, что никуда меня не пустят, и я уеду только «по прямой из села». Сначала они блокировали мой автомобиль, я поехал в сторону выезда из села, по пути попытался съехать, но они блокировали все переулки, которые вели к ферме. Ставили машины на дороге, обгоняли, становились передо мной. В общем, меня туда не пустили. Я спросил, что там такого, разве есть что скрывать. Мне сказали, что я не директор, поэтому меня не пускают. Вот так мы закончили пятый день моей работы, я уехал домой.

С понедельника, это уже вторая неделя пошла, я приехал, снова возле административного здания собрался коллектив, 15-20 человек. Юрий Елиневский там был, рассказывал коллективу, что был под Верховной Радой, он и группа общались с нардепами, они оказали поддержу. Я снова попросил разойтись, получил отказ и поехал на объезд полей.

Какие у предприятия вообще есть мощности в плане земельных участков?

Предприятие использует порядка 4 тысяч 159 гектар полей, большие массивы, которые условно можно разделить на три части. В период, пока я осматривал, меня сопровождали под бдительным взглядом сотрудники охраны предприятия вместе с заместителем директора, была даже попытка блокировать мой автомобиль, мотивируя тем, что их авто сломалось внезапно. Пока я смотрел поля, я обнаружил, что еще есть участки, где есть неубранный урожай подсолнуха, а есть участки, где он наполовину скошен и ведутся уборочные работы.

После осмотра одного из массивов я поехал на зерноток. Подошел к заведующему тока, хотел у него поинтересоваться, сюда ли свозится это зерно, которое убирается, потом я увидел, что машины едут сюда. Я спросил, какой ведется учет, как это все фиксируется, но он мне ничего не отвечал, потому что в этот момент Виталий Елиневский бегал вокруг него и требовал ничего не говорить мне: «Ты не имеешь права с ним общаться, это пока вообще никто, молчи». Человек психологически не выдержал этого давления и просто ушел. На следующий день я поехал на животноводческий комплекс и осмотрел его.

Охрана была на предприятии все это время?

Нет, в среду, 15 сентября, я приехал опять во второй половине дня и предложил коллективу снять охрану. Я понимал, что угроз жизни нет. А все это время охрана была вокруг административного здания, туда не запускали коллектив, потому что я туда сам не могу зайти. В этот период работники производственной сферы работали, а административный персонал стоял, они, кстати, и митинговали все это время. Бухгалтера, отдел кадров, заместители. Сотрудники производственной сферы были по своим местам на фермах, на полях, за что я им очень благодарен.

В среду, когда я туда приехал, я озвучил, что я снимаю охрану и предлагаю заходить работать. Сотрудники охраны покинули пост и уехали. Я остался с сотрудниками один на один, но они опять запретили мне зайти. Я снова вызвал полицию и зафиксировал этот момент.

В местных СМИ писали об исчезновении каких-то сумм средств со счета предприятия, вы как-то этот вопрос мониторили?

Да, 13 я сентября приехал в Николаев для переоформления банковских документов и смены печати, потому что мне так ее и не отдали. У меня об этом есть заявление в полицию. Я обратился в «Ощадбанк», где они, проверяя счета, сказали, что сегодня со счета предприятия было списано 70 тысяч на корпоративную карточку. В 14:20. В банке мне объяснили, что обычно корпоративную карточку пополняют, когда едут в командировку, нужно заплатить за бензин, жилье, еду и так далее. Потом человек авансовым отчетом отчитывается.

Потом я приехал в отделение «Ощадбанка» в Вознесенске, где обслуживается предприятие, мне сделали выписку с 1 сентября, акцентировал внимание на те суммы, которые уходили с 6 сентября. Я обнаружил, что 235 тысяч сняли с основного счета для пополнения корпоративной карточки. Были также платежи, но они были конкретно под обязательство – погашение кредита, товары и услуги, к этому были прикреплены соответствующие ссылки на документы. А вот пополнение корпоративной карточки я проверить никак не могу, поэтому у меня возникает вопрос, что это. Когда я на следующий день общался с бухгалтером, я спросил, что это за пополнение. Она сказала, что они покупали горюче-смазочные материалы, я спросил, какие есть подтверждающие документы. Она сказала, что все есть, но мне она ничего не покажет. Поэтому факт снятия 235 тысяч я тоже зафиксировал в полиции, по этому поводу открыто уголовное дело.

Вы пробовали прорываться через людей и открывать дверь? Вы же, все-таки, директор, это было бы законно с вашей стороны.

Да, в четверг я решил, что как директор, имею полное право принять все меры по открытию дверей. Ну, мало ли, вдруг они ключ потеряли. Я взял у местного жителя дрель и удлинители, вызвал полицию, сказал им, что хочу открыть входную дверь – не взламывать, ничего, но чтоб это было без нарушения общественного порядка. Но даже в присутствии полицейских мне это сделать не удалось – митингующие в два ряда выстроились перед дверьми и не пропустили меня.

Вы общались с работниками предприятия, которые не митинговали, а работали на местах?

Да, вообще я хочу сказать, что с работниками у меня общение очень плодотворное. Люди говорят ровно до тех пор, пока не видят возле себя Виталия Елиневского, который отгоняет их от меня. Люди испытывают психологическое давление, говорят, что они тут живут и не хотят проблем. Откровенно, люди боятся.

За период моего пребывания в селе Ястребиново, я очень много успел пообщаться с местным населением. Они рассказывали, что к работникам предприятия у Юрия Елиневского высокомерное отношение – он постоянно использует нецензурную лексику, занимается рукоприкладством.

Простые рабочие мне говорят: «Нам без разницы, кто будет директор, нам бы только работу иметь и своевременную зарплату». Но там зомбировано общество тем, что я якобы пришел все разграбить и пустить предприятие под нож. Это так им преподносится. И психологическое давление есть, потому что люди разуверились. Они говорят, что у Елинеского не раз были конфликтные ситуации, но он с них выходит сухим из воды. Люди боятся, что он и сейчас победит, а им там жить. Рядом с ним. Я наблюдаю картину феодального строя, где есть такой себе царек, который запугивает окружающих. Людям это все очень неприятно, они хотят смены ситуации, чтоб не было беспредела.

Люди рассказывают, что это предприятие использует в своей контрагентной деятельности одно предприятие «Агроюгсервис-В», которое имеет отношение непосредственно к сыну Елиневского – его супруга руководит этим предприятием. Это, своего рода, такой себе частно-семейный бизнес на мощностях государственного предприятия.

Вы куда-то еще обращались, помимо полиции? В прокуратуру, в СБУ, к представителям власти.

Да, на прошлой неделе, 20 сентября, я направил запросы по нашим местным органам власти – в областной совет, в областную государственную администрацию, в Службу безопасности, прокуратуру, полицию.

При этом, приближается время выплаты зарплаты.

Кстати, за август зарплата так и не выплачена, еще неделя и нужно платить зарплату за сентябрь. На расчетных счетах предприятия порядка 600 тысяч гривен. Пополнение оборотных средств возможно только за счет реализации сельско-хозяйственной продукции, а она не реализуется, потому что я как руководитель не могу изучить договорную деятельность и какие обязательства несет предприятие. Возможно, в свое время кто-то сделал предоплату и сейчас нужно поставить продукцию. Я об этих фактах не знаю, поэтому я предлагаю коллективу включиться в процесс работы. Немаловажно, что на прошлой неделе людям якобы раздали зарплату. Что это была за зарплата, с каких средств, как это прошло по бухгалтерии, были ли уплачены налоги? Я понимаю, что всего этого сделано не было. Официально этого не могло произойти, потому что я не видел зарплатные ведомости, со счетов банка не снимались деньги, соответственно, налоги не оплачивались. В каких объемах были выплаты, и соответствовали ли они объемам зарплат, мне неизвестно.

Вы несколько недель ходили на их митинг, что это за люди? Это работники на местах, на полях или это администрация предприятия?

Могу предположить, что основными идейными вдохновителями таких незаконных действий является административно-управленческий персонал, не исключено что под предводительством бывшего директора. Возможно, им или есть что терять, или есть что скрывать. Они говорят: «Когда вас здесь нет, мы работаем». Я спрашиваю, почему не работать, когда я есть. Когда я приезжаю, они закрывают дверь. Как только уезжаю, они открывают дверь и идут работать. А что они там делают, мне неизвестно. На ферме я вижу, что люди работают. На полях уже все убрано, но подготовительные работы к посевной озимых культур сейчас не ведутся. Семенные материалы есть, они находятся в складах, но нужно выйти в поле. Поэтому нужно привлечь технику. А чтобы это сделать, надо закупить горюче-смазочные материалы. Все финансовые вопросы уже должны проводится исключительно с моего ведома. И от некоторых сотрудников я уже слышу упреки, что из-за меня предприятие терпит убытки. Я отметил, что это не из-за меня, я-то готов работать, но сами работники блокируют полноценную работу предприятия, и своими действиями провоцируют проблемы и долги.

Административно-управленческий персонал не работает. Я сейчас на почту получаю какие-то счета, которые нужно оплачивать, то есть, я понимаю, что уже где-то возникли обязательства, а где-то они уже просроченные, но сути этих обязательств я не знаю, потому что не могу ознакомиться с документами. Из-за действий Елиневского и конкретной группы лиц работа государственного предприятия практически приостановлена. Наверное, они не хотят, чтобы я изучил документы, и предал их огласке, поэтому они мне блокируют вход в админздание. В этой ситуации вполне возможен какой-то подлог документов или договора задним числом.

А полиция может задействовать силовые структуры, чтоб вы прошли на предприятие?

Понимаете, полиция имеет право предпринимать меры в рамках уголовных дел относительно своего захода на предприятия. Например, в виду моего заявления о хищении средств, следователь может ходатайствовать об обыске. По месту предприятия. Возможно, если следователь придет на предприятие, то и мне удастся приступить к выполнению своих служебных обязанностей. Но при этом я оставляю за собой, как за директором, право войти на предприятие, а конкретно – в административное здание.

У меня сейчас складывается впечатление, что местное отделение полиции только протокольно фиксирует мои заявления. Да, я понимаю, что есть процессуальные сроки, установленные законом, но в данном случае речь идет о работе государственного предприятия, можно сказать, стратегического значения, которое относится к отрасли экономики, обеспечивающей продовольственную безопасность в нашей стране. Соответственно, и реакция органов власти, к которым было адресовано мое обращение, я считаю должна быть более активной в рамках своих полномочий.